юшая цифра кода, открывающего закрома... Возможность верную
ей жизнь, о которой она мечтала. Она могла думать только о том
что ее дети мучаются у этих ужасных Эриксенов, и что-то взорва
лось в ней. Она почувствовала в себе силу, которой не было уже
столько месяцев.

—    ПОДОЖДИТЕ! — закричала она. Машина остановилась,
и Саманта выглянула, опустив стекло.

— Я то, что вам нужно, — выпалила Мишель. — Я
подопытный кролик, морская свинка. Мне не нужно читать вашу
книгу, я готова уже сейчас. Мне необходимо это СЕЙЧАС, —
она говорила с таким напором и силой, что это удивило ее саму.

—    Мне очень жаль, мисс Эриксен. У меня нет времени.

Саманта, однако, не уезжала и не поднимала стекло; едва за
метно улыбаясь, она словно побуждала Мишель продолжать гово
рить. И тут она подняла три сложенных пальца.

Только сейчас Мишель поняла правила игры, в которую играла
с ней Саманта.

—    Третий отказ, верно?

Саманта улыбнулась и кивком пригласила Мишель сесть ря
дом с собой.

Мишель обежала «Мерседес» и прыгнула на кожаное сиденье
рядом с Самантой. Та посмотрела на нее и снова слегка кивнула,
словно уважительно касаясь шляпы.

—    Вы быстро учитесь, мисс.

Саманта включила передачу, и они понеслись в холодную коло
радскую ночь.

* * *

Проснувшись. Мишель не сразу вспомнила, где находится. Ей
в глаза бросились корявые ветки яблони в окне. Дом Саманты
Манро.

Мишель очень удивилась, когда Саманта привезла ее к неопи
суемой красоты 2-квартирному бунгало на окраине Ривердейла.

—    Это первый купленный мною дом, — пояснила Саманта.

— Полагаю, с него лучше всего и начать нашу учебу.

Маленькая комната для гостей, которую заняла Мишель, была
окрашена в белый цвет и казалась более подходящей для молодой
девушки. На комоде стояли фотографии родственников самой Са
манты и ее покойного мужа. «А будет ли у меня когда-нибудь мес
то, где я смогу расставить фотографии любимых людей?» —
поду мала Мишель. Где бы она ни жила, это не свой дом, пока в
нем нет Ники и Ханны. Еще недавно Мишель запрещала себе даже
думать о детях. Она выкорчевывала из себя эти чувства, как
выкорчевывают старые пни. Но теперь почти осмелилась
надеяться вновь. В

178